– Когда я писал сборник «Мешают ли джинсы спасению», православных на улицах Москвы можно было определить по опущенному в землю взгляду, по сапогам — если это парень, по длинной, подметающей асфальт юбке — если девушка. И дискуссия шла о том, можно ли пойти в храм в джинсах, может ли женщина в брюках пойти в храм и вообще насколько важно то, в чем человек ходит. Отвечая на неофитские порывы девяностых годов, мы говорили, что в христианстве не это главное, не в этом православная жизнь, и сейчас я так же считаю.

И все же сегодня я бы так свой сборник не назвал: изменилась ситуация. Я вижу новое поколение, огромное количество людей, которые, легко называя себя православными, о своем внешнем виде вообще не задумываются. И я не нахожу, что это правильно. Они — не открывая — закрыли для себя вопрос, что джинсы спасению не мешают, и вот этот неофитский пыл, который часто замыкался на форме, — даже не пережили, ничего не пытались в своей жизни менять, хотя бы и внешне. Посмотрите любую социальную сеть в интернете. «В контакте» есть графа «вероисповедание», и там все — «православные», но фотографии, которые вывешиваются, если говорить о женских фото, вполне могут быть предложены в журналы фривольного содержания. И вот такие несочетаемые вещи сегодня сочетаются.

Конечно же, внешний вид важен. Одежда имеет свою мифологию, одежда — одна из форм проповеди, особенно в наше время.

Но здесь начинается вот какая проблема: Церковь — это не субкультура, хотя именно опасность такого восприятия нам сегодня угрожает. Об этом мы в свое время говорили, когда открывался телеканал «Спас», который выходит на НТВ+, предоставляющем свои возможности огромному числу нишевых каналов: есть музыкальный, есть канал про животных, а вот можно еще сделать «про Церковь». Это очень опасно и неверно, если к Церкви начнут относиться как к субкультуре. Также не совсем правильно говорить, что Церковь — «часть общества». Часть наряду с кем? С байкерами? Получается, что есть некое общество и в нем — некая часть. Но Церковь в каком-то смысле больше общества. И у Чаши могут встретиться люди разных «субкультур». Патриарх Кирилл недавно в Туле говорил, что паства Русской Православной Церкви сегодня практически совпадает с обществом. Поэтому я не считаю, что у православных мирян непременно должна быть какая-то особая одежда, которая их должна отличать. Есть такая мысль — ее приписывали разным отцам первых веков христианства, — что христиане по внешнему виду могут ничем не отличаться от людей той страны, в которой они живут, но могут отличаться внутренним состоянием и поведением.

Однако зависимость между внешним и внутренним, безусловно, существует. Философ Алексей Федорович Лосев в «Диалектике мифа» приводит несколько примеров, где показывает эту очень серьезную связь между поведением человека и внешним видом. Поэтому, мне кажется, здесь есть некие ограничения, точнее сказать, требования. Ведь одежда — это часть культуры, а культура — это во многом система запретов. И если человек называет себя верующим и носит откровенно соблазнительную одежду, тогда возникает вопрос: что он думает о своей вере и для чего он таким образом одевается?

Свобода выбора у человека остается. Она была у него еще в Эдемском саду. (Другое дело, что, помимо свободы выбора, есть еще свобода от греха, которая была у прародителей и которая была потеряна в результате грехопадения.) И поэтому человек вправе одеваться так, как он хочет. Но любой сознательный человек, совершая тот или иной выбор, должен понимать, что этот выбор приводит к определенным последствиям…

Одно из требований, которое часто предъявляется к православному внешнему виду, — скромность. Я не готов использовать обязывающее слово «целомудрие», потому что целомудрие — это не про одежду, и мне не хотелось бы снижать значения этого понятия, которое говорит нам о целостности личности… Но целомудрие (или его отсутствие) проявляется и внешне. Если в человеке отсутствует целостность, то эта разорванность будет проявляться и в мыслях, и в поступках, и в речи, и в одежде. И это особенно хорошо видно в современном мире, в котором очень много направлено на соблазн. Это касается и некоторых тенденций современной моды, осознанно вызывающих, агрессивных, провокационных. Это проблема нашего времени, это проблема мира, в котором забыто понятие «грех».

Я совершенно не хочу огульно осуждать современную моду и так далее. Действительно, иногда трудно провести границу между изысканностью, изяществом и желанием привлечь к себе особое внимание и использовать его в своих целях. Конечно, многое здесь зависит и от восприятия, неизбежно субъективного. Чистому все чисто. Но я хотел бы отметить вещи, которые хотя и не касаются длины юбок, но кажутся мне очень важными. Например: я думаю, что представители моего поколения тридцатилетних, и тем более старшие поколения, не могли бы сказать своей матери: «Ты сексуальная». Я своей маме сказать такое не могу. Я могу сказать: «Мама, ты прекрасно выглядишь, ты красивая, ты замечательная». Насколько я понимаю, поколение тинейджеров, и даже двадцатилетних, сегодня говорит это не просто легко, а еще и где-то к внутреннему удовольствию самих мам. Мне представляется, что за этим стоит некий вызов, некая направленность на исключительно внешнюю, соблазняющую сторону, что, естественно, проявляется во внешнем виде, в одежде.

Другая крайность — небрежность, неряшливость. Я думаю, если на человека неприятно смотреть — это не очень правильно с православной точки зрения. Всему свое место и время. Мне рассказывал один мой товарищ: когда он учился в семинарии, у них был один «подвижник», который хотел подражать древним инокам, и перестал мыться. Но он жил не один в келье, и его «сокамерник» выдержал несколько дней, а потом сказал: «Если хочешь подвижничать, то начни сначала отшельничать». В обществе неизбежны правила общежития, нормы вежливости, и внешний вид — это их часть.

Все православные — разные. Но православный человек — это внимательный человек. Он призван со вниманием относиться к тому, что он говорит, что ест, что думает, как одевается. И здесь важно, как всегда, искать царский путь: внимание может проявляться в стремлении выглядеть всегда черным и мрачным, что идет изнутри, и это внешнее выражение внутреннего содержания, может быть, не совсем рядом со Христом. Но если совсем нет этого внимания, это тоже не очень правильно с точки зрения отношения к себе и к другим людям.

Я, например, не могу войти в храм в футболке или рубашке с короткими рукавами. Не считаю, что это должно быть обязательно для всех, но я лично стараюсь ходить с длинным рукавом, мне так удобно. Но это не значит, что я не зайду в храм, если мне очень нужно, а я оказался в футболке.